Внештатный корреспондент «Таганрогской правды» Егор Паршин недавно вернулся из Мариуполя. Своими впечатлениями о том, как сейчас живет освобожденный город, он поделился с нашими читателями. Как и воспоминаниями весны 2022 года, когда Егор вместе с другими неравнодушными людьми помогал принимать беженцев в пропускном пункте на Весело-Вознесенке.
Мариуполь. Я побывал в нем этой зимой, проездом в Крым. Время, которое провел в разрушенном городе, – не из тех, что можно забыть.
Ночь. Мариуполь засыпает рано. Людей на улицах нет. Комендантский час до 5 утра. По городу перемещаются лишь служебные автомобили. Атмосфера зловещая. Напоминает Зону из фильма Тарковского. Чувствую себя сталкером. Приехали…
О страшных событиях недавнего прошлого здесь напоминает каждый поврежденный дом. Они здесь буквально на каждом углу: полуразрушенные здания, сгоревшие автомобили, страх в глазах людей, уже привыкших к постапокалиптическому пейзажу. Театр военных действий — это всегда трагедия с человеческим лицом.
Экзистенциальная картина дня сегодняшнего: в полностью разрушенном доме свет горит в единственном окне. Кто-то живет на последнем этаже. Интересно было бы там побывать. Но страшно. Мало ли что…
Ложимся спать прямо в машине. Не могу уснуть. Отголоски весенних событий ранят в самое сердце, но мечта о фронтовых ста граммах абсолютно невоплотима. Поразительная тишина, которую мы разбавляем просмотром детских мультфильмов. По-прежнему не получается уснуть, переслушиваю диктофонные записи, сделанные в апреле прошлого года, не узнаю свой голос — бросает в дрожь. До утра не могу сомкнуть глаз.
Послушайте! Эта история началась весной 2022-го, когда я дежурил на границе с Украиной. Мы вместе с десятками сменяющих друг друга неравнодушных россиян принимали поток беженцев, эвакуированных из зоны боевых действий.
Пропускной пункт в Весело-Вознесенке страшно впечатался в мою память. Это был травмирующий опыт. Написать о нем не было моральных сил. Словно до сих пор смотрю в стеклянные глаза пожилого мужчины, с сыном которого жестоко расправились украинские солдаты. Слышу рыдания красивой рыжеволосой женщины, у которой сгорели все ее пять квартир, – человек потерял все свое имущество. Вспоминаю злые упреки и агрессивные выпады — всякое было. Множество драматичных историй. Разные судьбы, общая печаль: родной город, погибшие, страх… Но вместе с тем и радость спасения, и надежда на светлое, мирное будущее, и благодарность нашим добровольцам, безвозмездно кормившим и обеспечивавшим всем необходимым мариупольцев.
Не могу забыть пронзительный детский смех, который — на контрасте – заставляет задаваться вопросами. Сколько людей погибло? Сколько женщин было изнасиловано? Сколько семей лишились дома? Кто в ответе за страдания простых мирных граждан, оказавшихся в мясорубке войны? Эти вопросы до сих пор не дают покоя. Невольно испытываешь ужас, вспоминая истории беженцев.
— C каждым днем только хуже, хуже, хуже… — сетует мужчина. – Выгоревшие черные дома кругом. Смотришь – тело повисло на проводах, видимо, взрывной волной выкинуло. В палисадниках могилы. А где еще хоронить?
— Одноклассница пошла в убежище, а ее украинские военные выгнали. Сволочи они! — говорит молодой человек. – Хоть не изнасиловали…
Еще более дикий случай: военные заняли дом, а людей заперли в подвале. Горожане были откровенно возмущены бесчеловечностью украинских солдат. Отголоски трагичных событий теперь не только голоса в моей памяти – здесь они видны невооруженным взглядом.
Наконец утро. Мариуполь оживает. По всему городу сносят аварийные здания, вовсю идет стройка. Трудолюбивое население спешит на работу. Людей на улицах много. По ощущению, жизнь даже активнее, чем в Таганроге. Открываются магазинчики, бьет ключом уличная торговля. Обнищавших мариупольцев этот ключ бьет прямо по голове: цены слишком высоки. Но надо признать, что они куда менее страшны, чем голодная жизнь в подвале.
— На самом деле человек ко всему привыкает, – говорит местный житель.
С ним соглашается пенсионерка Надежда, просидевшая в подвале 22 холодных дня. Теперь, при России, жизнь возвращается на круги своя, но обида на украинскую армию остается огромная.
Фото Евгении Шевченко
