Режиссер Рашид Загидуллин подарил три спектакля репертуару таганрогского театра и снова вернулся ради четвертого.
Сейчас он в «свободном плавании», но за плечами несоизмеримый профессиональный опыт в десятилетия: режиссер и актер Казанского ТЮЗа, главный режиссер Татарского драмтеатра и преподаватель Казанской академии культуры и искусства. «Голодранцы или аристократы?» — один из самых популярных спектаклей прошлого сезона нашего театра. Сентиментальная комедия «Джек» и сказка «Три Ивана» на счастливой волшебной ноте завершили его. В преддверии еще один спектакль — «Касатка» по пьесе Алексея Толстого, который, надеемся, станет прекрасным началом 197-го театрального сезона. Но об этом чуть позже, чтобы не сглазить: театральные люди — очень суеверный народ.
О непростых временах без любви
Вопреки социальным предубеждениям, режиссер не относит себя к «особому классу», а как человек из народа находит новые смыслы в обыденном общении: слушает разговоры людей на улице, в трамвае, в очередях. Именно в этом простой секрет обаяния режиссерских работ — спектакли для людей и о людях, а еще, конечно, всегда о любви.
«Любовь и доброту сложно играть, а в зле можно изощряться бесконечно», — убежден режиссер. В непростые для нас всех времена любовь, счастье, добро стали мистическими категориями: «Мы постоянно ищем во всём и во всех врага». Поэтому сейчас, в условиях злободневных событий, спектакли Рашида Загидуллина выглядят «белыми воронами». Когда-то режиссер ставил на фоне Второй чеченской войны жесткий спектакль «Мамаша Кураж» по Брехту, но это «юношеский максимализм, а сейчас он стал взрослее и нет желания самоутверждаться за счет чужих слез».
О золотой середине
Загидуллин никогда не стремится понравиться зрителю. Более того, редко бывает доволен собой и каждый раз, уезжая после сдачи, думает, что многое еще недоделано, «где-то меня не поняли, где-то я не понял». К тому же спустя какое-то время «меняются умонастроения», и спектаклям требуется корректировка или совсем списание.
Популярные спектакли, существующие годами, для режиссера подобны «живому трупу»: «В современном театре часто преимущество не за директором и не за главным режиссером, а за уполномоченным по продаже билетов». Это несовременные тенденции, и, ссылаясь на театроведа Алексея Бартошевича, Рашид Загидуллин уверяет, что Шекспир тоже писал для обыкновенных людей, а не для критиков. В попытках же осовременить классику он часто видит, как пытаются за того же Шекспира выдать какое-то собственное мировоззрение, «создавая зрелище, которое удобней продать». Как правило, по его мнению, в таких спектаклях нет цели, какую получить эмоцию: «Главное, чтобы она была».
Хотя Рашид Муллагалиевич четко понимает, что современный театр — это место, где человека развлекают. Он не верит в то, что спектакли меняют характер людей: «Мы даем возможность человеку на секунду задуматься о его существовании, но только единицы что-то меняют в своей жизни, и то в возрасте до двадцати пяти». Но даже эти единицы обнадеживают, хотя «театр не занимается воспитанием, а только намекает», но намекает, судя по всему, в развлекательной манере, потому что режиссер — за «синтез между поучением и увеселением».
О режиссуре в целом
Рашид Загидуллин называет себя ремесленником и думает, что для успеха, как и в любом ремесле, «важны профессиональный опыт, природные данные и социально-психологические навыки». И в театре не обойтись без ошибок, потому что «каждый раз пересматривая один и тот же спектакль, подмечает, где бы уже сделал по-другому».
Его всегда настораживают слова «постмодернизм» и «экспериментальный театр». «Каждый спектакль — это уже эксперимент, а все остальные изощрения не для зрителя, а чтобы понравиться театроведам, чтобы о спектакле писали и говорили в театральном мире». Рашид признается, что его спектакли сложно фотографировать, потому что нет постановочных вычурных поз. По его опыту, часто темпераментные фотографии — показатель не качества спектакля, а мастерства фотографа. Пафос для режиссера несовместим с глубинным смыслом спектакля: «В жизни мы не кричим о сокровенных вещах, чтобы сказать важное, актеру иногда достаточно одного взгляда». А еще он ярый противник деления зрителей на классы и во время репетиций просит артистов выкладываться максимально, не упрощать и не делать примитивных персонажей. «Не считайте зрителя дурнее себя» — золотое правило.
Все эти принципы очень знакомы таганрогской труппе, которая стала уже почти своей для Рашида Загидуллина. Он рад, что официоз в общении постепенно спадает и находятся точки соприкосновения. С каждым приездом не перестает восхищаться внутренней атмосферой: «Таганрогский театр – это, безусловно, дом для актеров, где ценят каждого человека, историю театра и самого города». А в самом городе, по словам Загидуллина, также очень уютно и тепло и тоже трепетно берегут культурное наследие.
О премьерном «Джеке»
В прошлом Рашид Загидуллин был привязан к национальной драматургии и частично к русской классике, поэтому начинает открывать для себя современных авторов. Пьеса «Джек» Виктора Ольшанского, которую предложил сам Сергей Давыдович Герт, сразу же впечатлила режиссера, особенно текст и идея предновогоднего чуда. То, что пенсионер Нащокин из «Джека» ангел (в обаятельном сердечном исполнении заслуженного артиста Сергея Герта), а не человек – фантазийная находка режиссера. Как и жанр спектакля – сентиментальная комедия (это результат долгих поисков самого Рашида Загидуллина). «Джек» — не просто комедия, где можно бездумно посидеть и похохотать, здесь много смешных сантиментов».
Зрителю может показаться, что спектакль — об отношениях взрослых людей, но режиссер опровергает это: «Спектакль о том, что ребенку нужен отец». Не случайно «волшебник Нащокин» сначала для роли отца обрабатывает коллегу главной героини — Трегубенко (Максим Ушмаев делает персонажа максимально нелепым, жалким и провальным вариантом во всех смыслах). А потом все-таки возвращает настоящего отца — «не самого лучшего, но и не самого худшего».
Несмотря на то, что «воскресный папа у девочки-подростка будет», финал остается интригующе открытым: простит ли Ника Копылова своего непутевого мужа и будет ли с ним вместе? Актриса Татьяна Алексеева, которая исполнила роль главной героини, как всегда, поражает своей творческой многогранностью и удивляет очередным неповторимым образом. Режиссер непоколебим по поводу нее: «Ника слишком самодостаточная независимая женщина. Нащокин как состоявшийся зрелый мужчина понравился ей тем, что, в отличие от беглеца-мужа, взял мужскую часть ответственности. Деньги она умеет зарабатывать, а вот починить кран или погулять с ребенком, когда на работе дедлайны, некому». В продолжение Рашид Муллагалиевич размышляет: «Все-таки Нащокин для Ники не партнер, а мужчина старшего поклонения, который может помочь и поддержать — брат или дедушка».
Помимо этого очевидна линия непростых взаимоотношений между «безотцовщиной» Никой Копыловой и ее матерью Софьей Аркадьевной (Светлана Несветова). Нику не научила мать-тиран жить счастливой жизнью, да и, в принципе, жить не дает, а режиссер подтверждает наши догадки: «Ника всю жизнь борется с психологическим давлением матери, но у нашей героини, на удивление, очень многолетняя «терпелка».
Наше наблюдение, что «Джек» — очень женский спектакль, где мужчины не имеют особого значения – «на фоне мелькают», а единственный настоящий мужчина Нащокин предстает сказочным нереальным героем, режиссера не удивляет, потому что имеет место грустный факт: «Наше общество — женское общество». Рашид Загидуллин вспоминает свою поездку в Турцию, где он ставил спектакль в Анкаре и впервые встретился с иным обществом, построенным на мужчинах. «У нас из поколения в поколение вся ответственность лежит на женщинах, — противопоставляет режиссер и тут же добавляет: — В театр тоже ходят преимущественно дамы, приводя «ради галочки» с собой супругов». Но для режиссера скептически настроенные мужчины — это лакмусовая бумажка спектакля: «Нравится наблюдать с балкона, как суровые мужчины вдруг расслабляются и увлеченно следят за действием, — это показатель, что спектакль удался».
Спектакль «Джек» получился очень душевным, добрым и светлым: «В пятидесятые годы было такое понятие, как бесконфликтная пьеса, где нет отрицательных и положительных героев». И, по мнению Рашида Муллагалиевича, спектакль «Джек» — это «борьба очень хорошего с очень хорошим». Даже мерзавец Федор (в исполнении Романа Пылаева) — муж Ники и отец Любы (Елизавета Афанасьева) — получается не совсем уж таким падшим. Режиссер восхищается финальной милой находкой, так полюбившейся зрителю, когда Нащокин в конце надевает крылья и читает объявление о пропавшем котенке, а значит, случится новое чудо.
После спектакля у каждого человека непременно затеплится надежда на то, что в мире еще осталось что-то светлое, что самым главным была, есть и будет, конечно же, семья. А чудо может случиться с любым из нас, хотя бы под Новый год.
Ольга ГОЛОВКОВА, фото Сергея Плишенко
