Напоминаем, что именно так — «Zа правду» — назывался пресс-тур, состоявшийся с 28 по 31 марта. Организатором его выступило министерство по национальной политике, внешним связям, печати и информации Чеченской Республики совместно с информационно-политическим журналом «Персона Страны». А участниками стали журналисты, фотокоры, операторы многих федеральных и региональных, а также нескольких зарубежных СМИ. Помимо Мариуполя участники пресс-тура побывали и в Волновахе.
Волноваха – районный центр Донецкой области Украины, крупный железнодорожный узел. Весной этого года здесь разгорелись жестокие бои. Центр города практически полностью разрушен.
Надо сказать, безопасности журналистов, операторов, фотокоров и правозащитников (всего около 100 человек) уделялось повышенное внимание. К примеру, нам никогда не сообщали, куда отправится колонна из шести микроавтобусов и нескольких легковых машин сопровождения (мало ли что!). А блогеров предупредили сразу: «Попытаетесь совершить прямое включение – познакомитесь с «Точкой У». Да и двигался кортеж с прямо-таки предельной скоростью (оно и понятно: на обочинах дорог, по которым мы передвигались, нет ни одного целого дерева – и ветви, и стволы иссечены осколками).
Эх, дороги…
Утро второго дня пресс-тура. Объявление в общей группе: «Выезд в 9 утра. У кого есть каски и бронежилеты – надеть. Не опаздывать. Ждать никого не будут».
За окнами маршруток мелькают окопы. Одни обустроены по всем правилам, с брустверами из мешков с песком и противотанковыми ежами, другие – просто глубокие траншеи. Въезжаем в село. Некоторые стекла заклеены крест-накрест, как в фильмах о Великой Отечественной, у поклонного креста стоит полицейская машина. Короткая остановка. Старший нашей региональной группы Артур Гичкаев предупреждает: «Ходить только по асфальту! Обочины могут быть заминированы». Мчим дальше.
Докучаевск. В доме на уровне второго этажа – вмятина в стене. Кирпичи напоминают детские кубики: какие-то высыпались, какие-то держатся чудом. Блокпост. Флаги России и ДНР. Солдат улыбается, салютует нашей колонне. Новотроицк. Хата с частично заделанной крышей (видимо, рачительные хозяева устраняют последствия бомбежки). Еще один КПП – Волноваха. Сначала удивляют лишь заборы: металлический профнастил весь в крупных и мелких дырах от осколков. По мере продвижения к центру города разрушения становятся все заметнее.
Разбитая снарядами «лекарня»
Первая остановка – городская больница. На месте окон – огромные дыры, кровля сохранилась частично, железная обшивка стен бьется на ветру, буквы «Волновахська ЦРЛ» (центральная районная лекарня – так по-украински звучит слово «больница») скорее угадываются.
«Здесь мы 8 лет лечили, в том числе украинских военных, — рассказывает и.о. главного врача Виктор Саранов (в 2014 году, когда было объявлено о создании Донецкой народной республики, Волноваха оказалась на территории, подконтрольной киевским властям). – И вот как нам отплатили. Когда в феврале 2022-го началась спецоперация, в стационаре оставалось несколько пациентов: в ковидном отделении, терапевтическом, гинекологическом, в других. Мы перевели всех в одно здание, из которого нас – ни медперсонал, ни больных, ни прибежавших спасаться в больницу жителей окрестных домов – не выпускали. Вначале у нас на этаже базировался еще и военный госпиталь, но через три дня доктора и раненые эвакуировались, а на территорию въехала бронетехника, и пушки стали у пищеблока. Находиться наверху пришлось недолго – вечером по всем окнам первого этажа выпустили автоматные очереди».
Никто не пострадал только потому, что люди ждали чего-то подобного и успели лечь на пол. «Когда начались обстрелы, отношение военных, занявших помещения больницы, тут же изменилось, — поясняет один из работников лечебного учреждения. – Нас стали называть сепаратистами и обвинять, что семафорим своим». «Они забрали все наркотики, которые нашли», — продолжает другой.
В подвале между тем налаживалась жизнь. Врачи, медсестры, санитарки выполняли привычные действия. К примеру, принимали роды («За 18 дней, которые мы провели в этом армагеддоне, родилось шесть детей – две девочки и четыре мальчика», — говорит главврач). Наладили трехразовое питание («Медперсонал овладел параллельной профессией»). Даже выполняли хирургические операции («Для этого приходилось подниматься в оперблок, и при обстрелах это было самым опасным – там же сплошное стекло»).
Аналогичную историю рассказывают сотрудники соседней железнодорожной больницы («Мы думали, вас, журналистов, к нам тоже привезут, но там еще дорогу не разминировали»). «Живой щит» из больных и медиков, освобождение войсками ДНР, трудное налаживание нового, мирного быта…
«Я сидела в другом, не больничном убежище, — рассказывает врач. – Нас было 30 человек. Когда мы большими буквами написали «Здесь дети», тут же заскочил украинский солдат и дал очередь из автомата. Но хоть не по людям, над головами. Одной женщине стало плохо с сердцем, мы ее спасли. А через несколько минут начался танковый обстрел. Над нами плита перекрытия поднялась и опустилась, слава Богу, остались живы. А жена нашего сотрудника в подъезде погибла. Танк стрелял в упор. Муж видел. Подбежал и спрашивает: «Ты зачем стрелял и убил мою жену?». А танкист испугался: «Це не я, це ДНР». «Какая ДНР? Покажи мне, где та ДНР. Ховайся, а то буде вам!». Потом развернулся и пошел, думал, что танк ему в спину выстрелит».
В общем, из подвала (того самого, где оказалась прочной плита) жительница Волновахи выбралась 13 марта. А уже 15-го была на работе, восстанавливала железнодорожную больницу. «Там ни одного стекла нет, ни одного живого корпуса. Просим, чтобы хоть один восстановили, чтобы пациентов принимать».
Укрепрайон: многоэтажки на окраине
Еще более страшные истории могут рассказать жильцы домов, расположенных на краю города. Когда к ним подъезжают автобусы пресс-тура, звучит уже знакомое предупреждение: по газонам не ходить.
«Только протоптанными дорожками, — уточняет сопровождающий «Zа правду» советник главы ДНР, «железный зэк» Игорь Кимаковский. – Здесь уже были саперы, всё, что на виду, собрали, но земля мерзлая, в ней на небольшой глубине могли остаться противопехотные мины, сейчас становится теплее, и их просто выдавливает из грунта».
Спустя полчаса выясняется – собрали не всё. Игорь Владимирович показывает тем, кто рядом: «Видите, у стены лежит ракета «Града»? Подходить близко очень опасно, могут быть проблемы».
Квартал, в котором мы находимся, печально известен. Именно здесь погиб знаменитый командир разведывательного батальона «Спарта» Владимир Жога (позывной «Воха»), ставший героем и ДНР, и Российской Федерации (высокие звания присвоены посмертно).
— Вот этот дом, из которого просматриваются все дороги, украинцы превратили в укрепрайон, — показывает журналистам Игорь Кимаковский. – А Жога эвакуировал жителей двух соседних многоэтажек. И погиб от выстрела снайпера.
Жители домов, еще одна причина разрушения которых – танки, прятавшиеся за их стенами, до сих пор живут в подвалах, готовят еду на открытом огне во дворах. Подниматься в квартиры многим просто незачем. Или некуда. «Видите дыру от снаряда в стене? Это была комната. А рядом такой же проем? Кухня. Вот и всё наше жилье», — не слишком охотно делится супружеская пара, которую больше чем собственные несчастья беспокоит судьба дочери-студентки, которая учится в Харькове (связи с родными граждане Волновахи не имеют с конца февраля). Впрочем, ответ на мой вопрос: «Почему не уезжаете?», они все же дают. «В подвале – отец после инсульта. Лежачий. Не бросим же мы его».
Остальные жильцы от общения не отказываются. Рассказывают о пережитом: «Минус 10 было, а в подвале и без того сыро. Укрывались, чем придется». Ругают власти: «Всё руководство сбежало перед началом наступления, бросив город на произвол судьбы»; «Где президент Зеленский, где его жена Лена, которая разъезжала по заграницам?». Жалуются на украинских солдат: «На улице Щербакова ставили «Грады» у заправки и били прямо по домам. Там ничего живого не осталось, там руины»; «Ходили по домам, мародерничали. Нагло выбивали двери и выносили вещи». Очень просто говорят о смертях: «Многие ждут, когда похоронят их близких. У знакомой мужа осколком убило еще 4 марта, она завернула тело в простынь и положила в подвал. До сих пор лежит. А еще ждут, когда помогут достать людей из-под завалов – две сестры погибли в подвале, одну вытащили, а вторая так и лежит там, под плитой». Опасаются установления теплой погоды: «Эпидемия может быть, разве нет?». Радуются, что детей уже эвакуировали («Во время осады воду брали в котельной, а когда ВСУ узнали, заминировали территорию. Хорошо, что когда детвора снова собиралась пойти, их соседка остановила». Не устают удивляться: «Надо же, воды людям пожалели. Не питьевой воды, технической!». Благодарят за помощь (представители Чеченской республик передали жителям домов некую сумму денег – для покупки еды и того, что необходимо). А над одним из окон как символ грядущего возрождения Волновахи плещется на ветру тюль кухонной занавески. Ну и что, что стекла разбиты? Жизнь продолжается…
Ирина СДАТЧИКОВА, фото автора
