«Нет в России семьи такой, где б ни памятен был свой герой», — написал однажды поэт и прозаик, сценарист и драматург, фронтовик Евгений Агранович. Относятся слова этой песни, известной всем, кто хоть раз смотрел фильм «Офицеры», и к семье таганрогской старшеклассницы Алисы ФРОЛОВОЙ.
Мы с бабушкой сидим на качелях в тени виноградных лоз. Бабушка плачет: только-только просмотрела репортаж из зоны боевых действий в ЛНР.
Моя бабушка Елена Васильевна Севрюгина (Дудина) родилась уже после войны – в 1949-м, долго жила на Крайнем Севере – в Североморске, в Таганрог вместе с семьей переехала в 1983 году и больше 25 лет преподавала русский язык и литературу в городской школе № 6. Но те события, которые происходили более 80 лет назад, остаются в ее памяти – рассказами отца и строчками из ставших доступными в последнее время документов.
Бабушка вздыхает, еле сдерживая слезы, начинает говорить – я слышу и ее голос, и голос другого человека из не такого уж далекого прошлого. Они как будто говорят в унисон, и сразу не понять, чей это голос – бабушки или того, героя минувшего времени. Да это и не важно…
«Лето жаркое такое… Как в 42-м, под Старобельском… Земля раскаленная была, сухая-пресухая. Да и не земля, а сплошная тырса. Знаешь, тырсой называют и здесь, и на Донбассе каменную почву. Глина и известняк, в жару не раздолбишь. Траншею копать очень трудно, даже новыми саперными лопатками. Долбишь, долбишь, самое большое на метр выдолбишь. Жарища, пыль. И бомбы. Одна, другая, третья… Мимо! Засвистели мины. Хорошо, что траншея зигзагами. Мелковата, конечно.
— Товарищ лейтенант, румынье поперло опять! – это Жихарев. Зрение у него отличное: в дыму и в пыли за километр рассмотрел буро-зеленую одежду.
Румыны… Немцам под Москвой по мордам надавали – вот они и бросают румын туда, где опасно…
— Вода есть?
— Целых шесть фляжек! – а это Осипов. Хозяйственный и ответственный солдат. Белобрысый, в веснушках. Голос по-мальчишески звонкий. А руки мужские, натруженные.
— Товарищ лейтенант, вот последняя «цинковка» («цинковка» — цинковый ящик с патронами для пулемета, — прим. автора).
Пулемёт один. Винтовки – у всех остальных, 25 штук. Из них 10 – не боевые, учебные, с просверленными дулами. Но со штыками. Штыков этих румыны очень боятся. А пулемет один. Пулеметчик – лейтенант. Он самый старший здесь. Ему целых 29 лет, остальные – молодежь, пацаны почти. Все из-под Пензы. Сельские парни, надежные, труженики.
Снова мины…
— Товарищ лейтенант, Кизанкова убило, а Павлищев раненый. В живот. Слышите?
Слышу. Что сказать?
— Держитесь, ребята. Гранат немного есть…
Держимся. Пока живы, будем держаться. Зло берет на этих гадов. А страха нет почему-то.
Пулемет, родненький, не подведи! Еще ведь есть одна «цинковка». Стреляю по бурым фигурам.
— Врежь, им лейтенант, врежь! — это Охлопков.
Он старше всех, даже старше меня. На целых полгода. У него жена и трое детей в Пензе. А у меня жена и доченька, 4 годика ей. Где-то они, мои родные? Они перед самой войной к родственникам в Чернигов погостить поехали. Там их война и застала.
Очередь, еще очередь…
— Ага, залегла погань проклятая! – это Михеев.
Румын он люто ненавидит за нечистоплотность и мародерство.
– Сволочи, со своих сапоги стаскивают!
Очередь, еще очередь. Стреляю короткими. Пятеро свалились. Еще очередь. Еще трое упали. Винтовочные выстрелы. Молодцы ребята! Назад полезла погань!
Выстоим! И не потому, что приказ № 227 накануне политрук перед батальоном зачитал. Стоять насмерть. Будем! Оружие добыть в бою. Добудем! Выстоим! У нас ведь еще «полцинковки» есть. И 15 боевых винтовок. Уже, правда, двенадцать, но со штыками.
А вон танк появился немецкий. Ничего, пензяки, у нас есть 25 гранат.
— Пригнуться всем!
Ох и плохая земля под Старобельском, малоплодородная, говорят. Но сады великолепные. Как у нас, под Саратовом.
Очередь, еще очередь…
— Побегли гады, побегли, товарищ лейтенант! Ловко вы их!
— Не я, милый Охлопков, не я, а вы…».
Бабушка помолчала.
«Я почему это рассказываю – и от себя, и от его лица… Это твой прадедушка – Вася-пулеметчик, лейтенант Дудин Василий Яковлевич, что под Старобельском бой принял. Ему, сельскому учителю, отсрочка от армии была. Призвали в 1940-м, службу проходил на Донбассе, а там июнь 1941-го — война… Он был направлен на ускоренные военные курсы и спустя некоторое время прибыл на Юго-Западный фронт в качестве командира пулеметного взвода. Служил в 74-м укрепрайоне. Бои тогда были жаркие, враги рвались к Волге. В редкие минуты затишья со своим взводом они мечтали о мирной жизни, о том, как будут работать после войны, какой счастливой будет жизнь».
Но не всем выпала доля увидеть послевоенное небо… Многих из своих друзей он потерял на полях войны.
«Он о войне почти ничего не рассказывал, — вспоминает бабушка. — Как и большинство фронтовиков, впрочем. Но я знаю, что во время наступления немцев на Сталинград в 1942-м году он получил приказ удерживать противника любой ценой у реки Айдар. Бой был очень трудный, ряды его бойцов редели, патронов не хватало, ждали помощи, но она не пришла…».
Здесь прадедушка был ранен в ногу, но продолжал командовать остатками своего взвода. Раненый попал в плен. Освобождение пришло только 1-го мая 1945 года вместе с армией Рокоссовского.
Судьба пощадила моего прадедушку, он остался жив, нашел семью, хотя очень боялся и за себя, и особенно за них, поскольку после войны к бывшим пленным отношение было настороженное – многие после фильтрационных лагерей оказались в ГУЛАГе.
«Ему повезло, — вспоминает бабушка. — Да, он ничего почти о войне не рассказывал. А посмотрел впервые фильм «Они сражались за Родину» в 1975-м, и заплакал. В этом фильме Тихонов снимался, Шукшин, Бурков… Эпизод там есть один, как они тырсу долбили, окопы делали. Вспомнил дедушка Василий и заплакал. И рассказал мне о том страшном бое под Старобельском. Я не видела того боя наяву, но вижу часто-часто во сне. Он после войны учителем русского языка и литературы работал в селе Песчанка Саратовской области. Еще преподавал немецкий язык и рисование. После школы занимался с детьми в драмкружке и репетировал в оркестре народных инструментов. Он отлично играл на балалайке, мандолине и домре. А по ночам, если не спалось от страшных воспоминаний, писал стихи, поэмы, рассказы, большая часть которых, конечно же, была о войне».
По сей день его в Песчанке помнят, а имя даже навсегда вошло в летопись села. К 40-летию Победы Василия Яковлевича Дудина наградили орденом Отечественной войны II степени.
«А теперь — надо же, — вздыхает моя бабушка, — опять под Старобельском фашистюки. Только теперь «свои», славяне… Узнал бы отец – не пережил бы. Не дожил он до таких позорных дней, и хорошо, что не дожил, прости меня, Господи. Ничего, выстоим! Без приказа № 227. По приказу сердца и совести. А Западу помнить бы надо и знать: с Россией нельзя воевать! Так-то!».
Я слушаю ее и думаю, что даже спустя 80 лет Великая Отечественная война не отпускает нас, родившихся много лет спустя после ее окончания. Потому что в каждой семье были и есть свои герои. Наш бессмертный полк.
Другой мой прадедушка Севрюгин Семен Егорович воевал под Москвой в кавалерийском полку генерала Доватора. Ранен был тяжело. Выжил. И семерых детей после войны нарожал.
Погиб в 1941-м бабушкин дядя Чубук Иван Дмитриевич, танкист. А его брат Александр Дмитриевич вывозил зимой 1941-го из Ленинграда по Ладоге детей, а обратно возил продукты. Пару раз с машиной под лед уходил. До самой смерти хранил полушубок и валенки, в которых ездил на своей «полуторке».
Погиб уже в конце мая 1945-го младший брат Василия Яковлевича Алёша. В Праге выносил из-под огня снайпера беременную женщину. Она выжила – он нет.
Где-то в Польше погиб дядя моего прадедушки Андреев Герман Александрович. Другой его дядя, Севрюгин Николай Егорович, летчик, после войны долго болел от последствий ранения легких.
Они, наши деды и прадеды, победили, победим и мы, однозначно. Слава им, нашим защитникам! И вечная память…
Алиса ФРОЛОВА
Фото предоставлено автором
